Империи наносят ответный удар
21 вечер, 46 композиций – по сути, 46 полноценных спектаклей, отправными точками которых стали цикл «римских трагедий» Уильяма Шекспира и антиутопия Евгения Замятина «Мы». Ни один режиссёр нашей вселенной не создавал зрелище такого масштаба. Но у Юхананова – собственная вселенная.
Адекватно описать «МИР РИМ» невозможно – по объективным причинам. Из-за масштаба события: каждая композиция – повод не то, что для рецензии, но для объёмного исследования. Из-за ритма, с которым играются спектакли: почти ежедневно, с 22 октября по 19 ноября с редкими выходными, что практически отменяет возможность рефлексии; на это нет времени. Сегодня, 7 ноября, в некогда, по старому советскому стилю, красный день календаря, начинается второй этап «МИР РИМ» – состоящая из четырёх вечеров «Дорога», 13 ноября запускается финальная, включающая шесть вечеров часть «Элизиум». Чистое же время (не считая антрактов) первой «серии» «МИР РИМ» – она называется «Подмостки» и длится 11 вечеров – 24 с половиной часа.
Понимаете масштаб.
Каждая композиция уникальна. Одни и те же эпизоды шекспировских пьес могут возникать в разных фрагментах (что отчасти напоминает принцип «Орфических игр», до бесконечности варьировавших историю Орфея и Эвридики), однако никаких дословных повторов. Да что я вам говорю – можете увидеть «МИР РИМ» сами, не выходя из дома: каждый вечерний спектакль играется утром – для телекамер, а в 20.00 по МСК запись выкладывается в сеть; и видео даёт возможность в чём-то более ясного взгляда, позволяет – ракурсами и монтажом – сконцентрироваться на деталях.
По архивам трансляций «МИР РИМ» будут изучать театроведы будущего – и это архив, стоящий многих театральных сезонов.
В нём – всё; попробую бегло – «большинские», как говорили неприглядные персонажи Чехова, тексты никто не читает – обрисовать структуру «Подмосток»; что-то вроде карманного гида – введения в большой Мир.
Вой Капиталийской волчицы, праматери Ромула и Рема, основавших Рим – вместо театральных звонков; череп волчицы – вместе с четырьмя разборными крокодилами-крокоидолами – трансформируемый элемент декораций.
Всё происходит в параллельной вселенной – Юхананов называет её «патавселенной», отсылая к терминологии, изобретённой Альфредом Жарри;
таким образом, патавселенная – родственница патафизики, гибрида науки и поэзии. В этом ином мире всем заправляет высший разум, Интеграл (так у Замятина назывался космический корабль, призванный нести обезличенный абсолют земного Единого Государства обитателям далёких планет), для которого все люди – участники глобального эксперимента, биомасса, способная принимать облик доисторических дикарей и патрициев, Антония и Клеопатры, китайского болванчика и оседлавшего дракона музыкального автомата, гетеры и жительницы спального района Москвы, самурая из рассказа Акутагавы и, например, Сергея Довлатова.
Я не сомневаюсь, что эпиграф к «МИР РИМ» судьба подбросила мне в сентябре, когда я ещё и понятия не имел об этом предприятии Юхананова и МИР-6 – в виде сборника научной фантастики «Третье поколение», выпущенного Хабаровским клубом любителей фантастики в 1990-м году. Мятую книжку в мягкой обложке, подобранную мной в парке города Благовещенска – неисповедимы каналы, по которым боги связываются с нами – открывает рассказ Михаила Корчмарёва «Выслушай же, Сократ...». Там НИИ предэволюционных цивилизаций запускает из своего немыслимого 2359 года эксперимент по искусственному основанию города Стелламарис на территории первобытной Эллады: «правящую элиту, военную аристократию и высшие купеческие круги новообразованного Восточного царства сформировать из прошедших специальную подготовку научных работников – специалистов в области древней истории, археологии, этнографии, палеогеографии...».
У Юхананова такими специалистами оказываются выпускники шестого набора Мастерской Индивидуальной Режиссуры, два с половиной года занимавшиеся «римским» Шекспиром; их модули-эскизы лежат в основе каждой композиции, видоизменённые и переплавленные.
Насилье и убийства, массовые уничтожения, поединки, битвы, оргии – и нежные признания, маленькие радости, комичная в своей вкусовой непритязательности повседневность.
Шекспировский слог и поросячий визг;
лирика и сарказм. Четыре трагедии Шекспира – «Антоний и Клеопатра», «Кориолан», «Тит Андроник» и «Юлий Цезарь» – основа, но Рим Юхананова – открытый город; Город-Сад расходящихся тропок, которые куда только не ведут. В узнаваемую современность – локациями могут быть и римские площади, и римский сенат, и кабинет цезаря, и современные многоэтажки, рестораны, ночные клубы или офис радио «Бормотуха FM», круглосуточно вещающий околесицу (реклама презервативов, например, звучит так: «Лучше надевать, чем потом одевать»). Патавселенная уравнивает в правах попс и классику, элиты и чернь, Годара, Че Гевару и песенно-разухабистую Екатерину; это действительно тотальное пространство. В сплаве «МИР РИМ» можно встретить Камю – что предсказуемо, раз писал об одиозном императоре Калигуле. И «собачьи» рассказы Кафки и Томаса Манна. И Данте, и де Сада, и Кавафиса, и Максимилиана Волошина, и, что совсем непредсказуемо, ибо нет автора, более далёкого от лабиринтов Юхананова, Довлатова с его обречённой ностальгией. И все виды театра – от площадного до психологического.
Что есть «МИР РИМ»? Опера, кабаре, трагедия, фарс, детский утренник, капустник, комикс? Да, и да, и да; здесь, уже говорил, всё; и вспоминая про оперу и мюзикл, я совсем не имел в виду, что где-то звучит Пёрселл, где-то – Моцарт, All that Jazz или «Шербургские зонтики»; это опера в глобальном смысле – но и «новая драма», и бурлеск, и научное исследование. Первая и вторая композиции «МИР РИМ» походили на чудно́е и чу́дное виденья – только не стоит думать, что Юхананов реплицирует свои сны (и это тоже, но не всегда); где виденья, там и памфлеты, и трактаты. Ритуал, обращённый в карнавал. Двери восприятия, вдруг распахивающиеся в закулисную театральную кухню.
Вечность, реагирующая на наше настоящее.
Право, я не знаю, чего бы не было в этом исполинском строении, новой Вавилонской башне, примиряющей все художественные языки на свете. Она и актуальна, и вневременна.
Шекспировский алфавит – войны, заговоры, государство, народ – знаком человеку 2022-го года не понаслышке, при этом Юхананов – даже когда куплеты его спектаклей отзываются на новости в газетах – не тот автор, который гонится за повесткой.
«Золотой осёл» был «разомкнутым пространством работы», «Орфические игры» – «разомкнутым пространством мифа». «МИР РИМ» в этом ряду – разомкнутое пространство истории, её макромеханизмов, запускаемых микродвижками. Микро – в смысле, рабочими муравьями; людьми; уязвимыми созданиями из плоти и крови со своими страстями и страстишками, делами и делишками. И всем им – великим и смешным, ничтожным и судьбоносным – есть своя сценическая минута в «МИР РИМ». Ужас реальности, который проявляется не только в прямом, кровопролитном, убийственном смысле, но и в надсадной весёлости, и в угарном навязывании «русофильских» скреп (в одной из миниатюр, следующей за мэппингом из демонов, что украинский художник Ян Юшин взрастил из узоров советского ковра, ёрнически стирается грань между свадебной и похоронной церемониями), и в нервном эскапизме.
Наслаждение игрой, театром, жизнью.
Банальность сказал. Ну я же не режиссёр, не демиург, не Интеграл. По делу говорит Юхананов – и не словами. Просто смотрите.
© Фотографии Андрея Безукладникова предоставлены пресс-службой театра
Другие спектакли Бориса Юхананова в Журнале CoolConnections: «Золотой осёл», «Галилео», «Орфические игры», «Октавия», «Пиноккио».
