Слыша мир как многоголосие музыкальных созвучий, Панков ищет форму большого диалога со временем и историей, где сегодняшний день сопряжен с прошлым. Жанр мелодрамы выстраивает зрительское воображение, сообразуясь с собственными архетипами. Здесь история Ромео и Джульетты из московской коммуналки, разместившейся в старинной дворянской усадьбе, где бывал Лев Толстой, существеннее, чем документальные подробности тех или иных времен. Но нам важно, что делает режиссер с историческими слоями: он наполняет пьесу разными «ангелами» мест и времен. Здесь они оказываются московскими дворниками с метелками, а может, гоголевскими ведьмочками, кто знает. Панков свободно сочиняет этот мистический «хор» московской драмы. «Надежды маленький оркестрик» с утрированно-растянутым «а-а-а» звучит и как знак 60-х, и как их клоунское, карнавальное развенчание. И пока публика соображает, кто есть кто и почему одни и те же диалоги повторяют артисты помоложе и постарше, проходит 12 лет сюжета. А вместе с ними – еще сорок лет. От советского до реставрационного, от конца оттепели до новых заморозков бредут эти персонажи, а публика с изумлением вглядывается в них, узнавая себя.
«Российская газета»
«Старый дом» – спектакль-посвящение Алексею Казанцеву, одному из основателей Центра драматургии и режиссуры. Именно в этом театре под руководством Казанцева начинал когда-то Владимир Панков, теперь сам ставший его худруком. Тот старый ЦДР, что находился в одном из московских переулков, Таганском тупике, место легендарное, а для самого Панкова еще и родное, тот самый «старый дом» из казанцевской пьесы. Он связан с молодостью, свободой, началом пути.
газета «Экран и сцена»